Евангелист Лука начинает своё Евангелие с упоминания о том, что подобные тексты стали составлять многие и к написанию своего Евангелия он тщательно готовился. Можно себе представить, какое количество личных воспоминаний о Христе, Его словах и действиях сохранилось в устных, а затем и в письменных преданиях. Четыре из них были приняты Церковью как подлинные истории о Христе, в то время как в других правда и вымысел смешивались, и такие повествования принимались лишь отчасти или полностью отвергались, становясь апокрифами. И все же некоторые сюжеты из текстов, которые признаны апокрифическими, вошли в Предание Церкви. Самыми яркими примерами являются рассказы из текста, который называется Протоевангелие от Иакова. В нём повествуется о детстве Богородицы и Её введении во Храм.

Говоря о себе в посланиях, апостол Павел употребляет термин, который можно было бы перевести как «глашатай». Естественно, он не был формальным имперским глашатаем, но некоторые явные параллели были видны невооружённым глазом. Так, например, глашатай сообщал народу добрые вести о воцарении нового императора, о рождении наследника или победе в войне. Говоря о Христе, апостолы сообщали похожие вести, только значение они имели не имперское, а мировое. Одним из принципов этого сообщения, или благовестия, была понятность языка глашатая. В полной мере это правило относится к новозаветным книгам, которые в основном написаны не на классическом языке, но на народном александрийском наречии греческого языка, который был понятен любому культурному человеку империи.

Может показаться невероятным, но один из самых авторитетных святых отцов, а именно святитель Василий Великий, рекомендовал юношам христианам читать языческую литературу. При этом предполагалось, что читать подобную литературу необходимо с рассуждением, выбирая всё полезное и отвращаясь от вредного. Подобное отношение к языческим текстам проявлял ещё апостол Павел, как минимум четырежды цитировавший языческих авторов. Так, например, в Послании к Титу (1: 12 –15) он называет критян лжецами, цитируя Каллимаха. В книге Деяний (Деян. 17:28), обращаясь к язычникам, он говорит: «мы Его и род», имея в виду Бога, при том что в самом источнике у поэта Арата имеется в виду род Зевса. Называя в Послании к филиппийцам (1:21) смерть приобретением, апостол цитирует Сократа, точнее — «Апологию Сократа», автором которой был Платон. Наконец, убеждая коринфян (1 Кор. 15:33) в том, что «дурные сообщества развращают нравы», он цитировал комедию Менандра «Таис».

Абсолютное большинство слушателей, отвечая на вопрос катехизатора, читали ли они Евангелие, говорят о детской Библии, которую когда-то открывали. Многим кажется бессмысленным чтение трёх практически одинаковых текстов в то время, когда можно прочитать их в пересказе, тем более современные люди больше прочего обращают внимание на сюжет, а не на богословие.

Первая попытка объединить тексты Евангелий принадлежит сирийскому апологету Татиану, который написал текст т.н. Диатессарона. За несколько веков в Сирийской Церкви влияние его так возросло, что первоначальные Евангелия практически вышли из употребления. Однако текст Диатессарона был запрещён, потому что из-за увлечения им возникла реальная угроза забвения подлинных свидетелей жизни, смерти и воскресения Иисуса Христа.