Изнутри светской гуманистической культуры может показаться невероятным тот факт, что ветхозаветные тексты — одни из древнейших, если не древнейшие, которые говорят о том, что Бог помнит и любит человека. Если же говорить об идее богообразности, то её вне библейского контекста практически не существует. В то же время христианское восприятие человека осложняется идеей грехопадения, а значит неудовлетворённости наличным состоянием человека, его актуальными стремлениями и способностями.

Параллельно с христианским мировоззрением, хотя в большей части до его возникновения в античности и после его ослабления в эпоху Возрождения, существует гуманизм как сложное культурное и философское явление, объявляющее человека высшей ценностью и высшим существом. Современный гуманизм, зародившийся в Европе, несмотря на свою долгую историю, идейно явление противоречивое. Человек вообще возносится на пьедестал, человек конкретный оказывается ущемлён в правах, человечество — вечно, но человек по-прежнему смертен, прогресс идёт вперед, но самой быстро распространяющейся болезнью в XXI веке становится депрессия. В итоге, перенося центр мира на человека, гуманизм изменяет отношение к самому этому миру, он лишает его какой-либо тайны. Но самое главное, выступая за человека, он в итоге это человеческое преодолевает.

Однако наряду с атеистическим гуманизмом существует гуманизм христианский. На первый взгляд он борется с человеком, но на самом деле он борется за него. Он не обожествляет человека в данном Его состоянии, но зовёт его к состоянию иному, к совершенной реализации его человечества, к её расцвету в общении с Богом.

Сотворив человека, Бог даровал ему четыре Своих свойства, одним из которых была способность человека не умирать. Способность эта была в человеке условной, так как зависела от того, в каких отношениях с Богом он находится. Постоянно общаясь с Творцом, человек укоренялся в вечной жизни; противопоставляя себя Ему, от этой жизни отпадал. В результате грехопадения итогом пребывания человека в раю стало его порабощение страстям и смерть, которые распространились на всё потомство прародителей. В то же время смерть человека оказалась смертью его материального тела в результате отделения от него души, но не смертью самой души. И хотя после этого разделения человека как такового уже нет, а есть лишь мёртвое тело человека и его душа, все же душа остаётся бессмертной. Похожую точку зрения можно было встретить в среде античных философов. Умирая в Афинской тюрьме, Сократ просил друзей принести жертву богу Асклепию в связи с тем, что он выздоравливает. Просьба его была связана с тем, что он воспринимал душу как вечную и самобытную сущность, которая заключена в тело как в темницу.

Распространяясь по Римской империи, христиане, также верящие в бессмертие души, в то же время были вынуждены противопоставлять свою точку зрения языческой. Проблема была в том, что, с христианской точки зрения, бессмертен и самобытен только Бог. Душа, хотя и обладает бессмертием, сотворена и несамобытна. Её бессмертие укоренено в любви Бога, который остаётся и навсегда останется верным Своему творению.

Бог сотворил мир, чтобы сотворить в нём человека, чтобы, став Человеком, дать ему возможность стать Богом. Эта святоотеческая максима однозначно свидетельствует о том, что мир сотворён ради человека, обожение которого есть его конечная цель. Именно человек стал венцом творения, именно он призван к сотворчеству с Богом, он нарекает имена животным, как глава и царь тварного мира. В то же время после грехопадения человек хотя и не изменился коренным образом, но потерял способность быть таким, каким его задумал Бог. Совсем не случайно эту ситуацию описывают именно как падение. Пожелав господствовать, человек пал и подчинился тем сторонам своей телесности, которые были общими у него с животным миром. Видя человека в таком падшем состоянии, философы древности, естественно, считали его в иерархии существующего ниже существ духовных, не отягощённых зависимостью от пищи, сна, размножения и всего, что связано со сферой телесного. Более того, один из учеников античного философа Плотина говорил, что тот всю жизнь стыдился того, что родился в человеческом теле.

Библейский взгляд на человека и ангелов во многом иной. С точки зрения Священного Писания человек, каким он знаком нам сейчас, не совершенен, унижен и будет восстановлен в своем богообразном состоянии. В то же время ангелы прямо называются «служебными духами» (Евр. 1:14), посылаемыми на служение людям. Более того, во второй главе апостол, рассуждая о человеке и обращаясь к Богу, говорит: «Не много ты унизил его перед Ангелами» (Евр. 2:7). В этой фразе обычно видят утверждение превосходства ангельской природы над человеческой, в то время как она может быть переведена так: «На короткое время ты умалил его перед Ангелами». В свою очередь, последний вариант перевода означает, что человек умален перед ангелами лишь на время своего падшего состояния. Более чем через тысячу лет после авторов Нового Завета, свт. Григорий Палама прямо утверждал, что люди в большей степени, чем ангелы, наделены образом Божиим, так как способны к творчеству.

Человек сотворён для того, чтобы стать богом. Став христианином, человек слышит эту фразу довольно часто. Однако, что же на самом деле имелось в виду, когда апостол Пётр утверждал, что Бог призвал нас и дал нам обетования, через которые мы можем «соделаться причастниками Божеского естества»?  Во-первых, стоит помнить, что с богословской точки зрения возможно соединение трёх видов: по природе, по ипостаси и по благодати. При этом природное соединение с Богом невозможно, так как Божественная природа всегда остаётся непричастной. По ипостаси Божество и человечество соединено во Христе. Благодатное соединение происходит через возвращение человека к Богу в таинствах, в молитве, в расположении им воли согласно с волей Божьей. При этом полноту соединения человека и Бога в эсхатологической реальности наиболее радикально описывает свт. Григорий Богослов, который говорит, что Христос воплотился, чтобы человек мог «быть богом настолько, насколько Он стал человеком». Это указание меры очень важное, потому что показывает, что хотя Божественная природа во Христе не изменилась в человеческую, но соединилась с ней настолько тесно, что возможно было говорить о соотнесении их свойств, так и человеческая природа не изменится в Божественную, но соединится с ней самым тесным возможным для себя соединением.

Кроме того, если вспомнить, что при сотворении человеку были дарованы Божественные совершенства бытие и вечность, а благость и мудрость он должен был усвоить свободно, обожение может означать полноту раскрытия в нём всех этих совершенств. Человек не может стать самобытным или вездесущим, так как это остаётся прерогативой Божественной природы и ему недоступно, но может стать благим и мудрым, к чему и призвал Его Творец.